Сорвать маску - Страница 27

– Судя по всему, ты права.

Ненадолго воцарилось молчание.

– Спасибо, что попытался, – с трудом произнесла Арабелла. Ей было трудно испытывать благодарность по отношению к Доминику, но она сознавала, что все могло обернуться гораздо хуже. Например, если бы он сделал ее своей любовницей и обращался так же бездумно, как бросил ее, тогда еще свою невесту.

Карета двинулась дальше.

Арабелла направила разговор в более безопасное русло:

– А кто он такой, тот человек, который подошел к нам в Воксхолле? Этот Мисбурн?

Немного помедлив, Доминик отозвался:

– Несущий бред старый дурак, Арабелла. Ты не должна беспокоиться из-за него.

Молчание.

– Я благодарю тебя за то, что удержала меня, – наконец добавил Доминик. – Скандал с графом на маскараде в Воксхолле – не самый лучший способ не привлечь к себе внимание.

Арабелла кивнула, принимая благодарность. Она никак не могла понять человека, который, насколько она знала, был повесой и негодяем. Он сделал ее своей шлюхой, но при этом не унижал и не оскорблял на людях. Изо всех сил старался скрыть ее имя от других и, похоже, был не безразличен к чувствам ее матери.

Карета остановилась у небольшого особняка на Керзон-стрит.

Был поздний час. Арабелла не знала, захочет ли Доминик зайти. Поцеловать ее. Взять, наконец. Самое ужасное – она не понимала, хочет ли этого сама или страшится.

Доминик помог женщине выйти из кареты и провел в холл, отпустив Джеймса, юного лакея, который ночью дежурил в доме.

Свечи были зажжены лишь в двух настенных канделябрах, погрузив прихожую в уютный, неожиданно интимный полумрак. А возможно, дело было в том, что они стояли вдвоем, окутанные темнотой, глядя друг на друга.

Арабелла не знала, что сказать. Она чувствовала напряжение, повисшее в воздухе, и бешеное биение собственного сердца. Во рту пересохло от страха, между ног стало жарко и влажно от желания. Она с трудом сглотнула, и этот звук показался ей неприлично громким.

– Не стоит беспокоиться, Арабелла, я не останусь, – произнес он. Его голос показался ей темным и насыщенным, как шоколад. – Я лишь хотел убедиться, что ты окажешься дома в целости и сохранности. – В подтверждение его слов лошадь, запряженная в карету, переступила на месте. Доминика явно ждали.

В неровном мерцании свечей он казался Арабелле еще более опасным и красивым. В его чертах появилась резкость, которой раньше не наблюдалось, но в прекрасных темно-карих глазах сквозила странная нежность. Невзирая на собственный горький опыт и здравый смысл, Арабелла почувствовала, как в глубине души пробуждаются давно забытые чувства. От Доминика исходила запретная притягательность. Воздух словно заискрился от разлившегося в нем искушения.

Дыхание стало поверхностным и частым, ее охватил трепет.

– Наше соглашение… Я думала, ты будешь… Что между нами все будет по-другому. – Арабелла подняла на него глаза. – Я не понимаю.

– Я тоже, Арабелла, – тихо признался герцог.

Ее сердце билось так гулко, что, казалось, в тишине слышен каждый удар.

Доминик стянул с рук перчатки и подошел к ней.

Несколько мгновений они просто смотрели друг на друга. Затем Доминик протянул руку и коснулся щеки Арабеллы кончиками пальцев, осторожно лаская ее лицо – точно так же, как неделю назад делала она сама. Его прикосновение оказалось более нежным, чем раньше, мягкое и теплое, как дыхание, обдавшее кожу. Пальцы двигались медленно, чувственно, очерчивая контуры щеки и изогнутую бровь.

Доминик касался только ее лица, но в ответ затрепетало все тело. Указательный палец помедлил, спускаясь по линии носа, а Арабелла почувствовала, как наливаются груди и твердеют соски. Доминик легонько погладил нижнюю губу – с тем же успехом он мог ласкать чувствительное местечко у нее между ног. Арабелла беззвучно охнула и приоткрыла рот. Палец проник во влажное тепло. Она ласкала его губами не потому, что стала его любовницей, а потому, что сейчас это казалось правильным.

– Арабелла, – прошептал Доминик. В его голосе отчетливо сквозила мука, смешанная с острым желанием. В следующий миг он притянул женщину к себе и поцеловал.

Арабелла ответила на поцелуй, и их губы слились – с голодом и отчаянной страстью. Его руки ласкали ее груди, бедра, спину. Они прильнули друг к другу, словно ни боли, ни разлуки не было и в помине.

Арабелла ощутила давление его восставшей плоти, почувствовала жар сильного тела, полыхающее в нем пламя страсти и, да поможет ей Небо, поняла, что тоже отчаянно хочет его. Ее лоно было охвачено огнем и истекало влагой. Их тела, словно узнав друг друга, стремились соединиться. Ее сердце начало поддаваться, уступая натиску желания, как и много лет назад. И Арабелла испугалась, испугалась того, куда ее может завести страсть, испугалась собственных чувств.

Доминик, казалось, почувствовал перемену в ее настроении. Замер, поднял голову и посмотрел в глаза Арабеллы. Она прочла в его взгляде желание и смятение, сходные с ее собственными.

– Нет, – прошептал он, не размыкая объятий, и повторил. – Нет.

Арабелла поняла, что он запрещает это себе, а не отвергает ее. Он тяжело дышал, его тело натянулось как струна. Голод и желание не исчезли, но в глазах появилась настороженность, даже замкнутость. Его руки разжались. Доминик отпустил ее и ушел. В наступившей тишине послышался щелчок входной двери.

Арабелла стояла в коридоре, прижимая дрожащие пальцы к распухшим губам, до тех пор, пока не стих грохот колес экипажа. Она не понимала, как можно чувствовать такое притяжение к человеку, который ей неприятен и не вызывает доверия. Он ранил ее в прошлом. Унижал в настоящем. Арабелла всегда помнила об этом, но сегодня Доминик вдруг заставил ее забыть. Он был слишком похож на мужчину, которого она когда-то полюбила всем сердцем. Когда он был рядом, прикасался к ней, целовал…